Куршевель: немного истории и архитектуры

Следующий материал собран в процессе монтажа ролика о Куршевеле. Поскольку я человек увлекающийся то и на этот раз я увлекся и накопал больше чем следовало. Само собой если бы все это оказалось в ролике, то он получился бы еще зануднее, чем… получился. Тем не менее найденый материал я считаю интересным и предлагаю его вашему вниманию.

Французские лыжные курорты, на сегодняшний день, можно разделить примерно на три поколения. Куршевель является уникальным примером второго. В создании этого уникального курорта очень важную роль сыграло государство. И сейчас Куршевель являет собой нечто среднее между традиционной деревней, вроде Межева, и ультра-современным, возведенным «с нуля» курортом, подобно ЛаПлани или Флену.

А когда-то на месте известного всему миру курорта располагались лишь пастбища и несколько маленьких, очень бедных деревень, в районе нижних Куршевелей.

Самое раннее свидетельство человеческого поселения в этих местах – могилу с двумя человеческими скелетами и ювелирными изделиями, обнаружили в ЛеПра. Находка относилась к железному веку и была официально датирована 750-ым годом до н.э.
Известно, что в 1032 году большая часть Савойи вошла в состав Священной Римской империи и была прозвана «Страж ворот в Альпы». Впрочем, жителям Куршевеля до всех этих событий было мало дела.

Не так много имеется письменных источников о жизни долины Тарантез до начала XX века. Да и сложно написать чего такого особенного про обычные высокогорные пастбища и густые леса. Известно лишь, что люди здесь жили бедно, пасли скот, охотились, работали на мельницах.

Самым важным зданием, в то время, считалась Ратуша в деревне Сен-Бон, построенная в 1870 году. А первая лесопилка с водяным приводом появилась в 1902 году в ЛаЖера.

Первыми туристами этих мест были любители походов и натуралисты, которые приходили сюда за свежим высокогорным воздухом и общением с альпийской природой.

Первый отель Лак Блю появился здесь в 1908-ом году.

Однако что бы до него добраться зимой, нужно было очень сильно потрудиться. Поэтому первых зимних посетителей Лак Блю принял только в 1925-м.

Подъемников тогда в Куршевеле само собой еще не было и народ развлекался лыжными прогулками и катанием на коньках.

Волна Альпийского лыжного бума, зародившись в Австрии, быстро добралась и до Франции.

Развитие Французской горнолыжной индустрии началось еще задолго до второй мировой войны, в 1921-ом году, когда Ротшильды «принялись» за Межев, стремясь составить достойную конкуренцию Швейцарскому Сан-Морицу. Первая канатная дорога в том районе была построена в 1933 году. Однако она все еще была буксировочной. Но уже в 1935 году легендарный Жан Помагальски установил первый подвесной подъемник в АльпДюэзе.

Из-за ограниченности Альпийской транспортной системы в зимнее время, развивались в основном либо уже сложившиеся зимние курорты, такие как Шамони, Межев, ЛеМонтДор либо курорты, расположившиеся возле больших городов, таких как Гренобль. Поэтому когда Жак Муфлиер построил первый подъемник в отдаленном селе Валь д’Изер, почти все, вплоть до президента лыжного спорта Франции, думали что он сошел с ума.

В конце 30-х годов Французская комиссия по туризму занималась поисками принципиально нового места под строительство современного суперкурорта, способного создать конкуренцию Швейцарцам. Речь шла об обширной горной территории в высотном диапазоне между 1400 и 1800 метрами над уровнем моря, с возможностью развертывания удобной и логичной системы подъемников, охватывающей всю территорию будущего курорта.

Вместе с тем старый Куршевель и соседний Сен-Бон искали средства для развития туризма в их местности, которая идеально бы отвечала требованиям Комиссии по туризму.

Таким образом район Трех долин стал приоритетным в этой программе.

Однако с началом войны все эти планы «легли на полку». И лишь некоторые, уже строящиеся проекты, финансируемые из частных источников, были доведены до ума (например ЛезАллю в Трех долинах — личный проект шотландца Питера Линдси).

Вторжение нацистов на территорию Франции в 1940-ом году резко затормозило развитие всей Французской промышленности, в том числе и зарождающейся лыжной индустрии. Множество самых ярких инженеров и проектировщиков ушло на фронт и попало в лагеря для военнопленных. О курортах будущего оставалось только мечтать.

Однако в конце 1942 года в войне наметился перелом и правительство Франции (режим Виши) стало разрабатывать стратегию послевоенного восстановления страны. Одним из направлений этой стратегии было активное возобновление работ по развитию туристической отрасли. В этом процессе должны были участвовать все области Франции. Тогда же был подготовлен доклад о довоенном проекте строительства в Трех долинах супер-курорта, который предлагалось реализовать сразу после войны. Проект был представлен Генеральному совету Савойи и немедленно получил одобрение.

Члены генерального совета понимали, что модернизация туристического сектора Департамента будет служить оздоровлению населения и поможет оправиться после войны. Председатель Совета Де-лаГонтри объяснил свое видение так: «Я думаю, что это будет не только лучший курорт во Франции, но и в Европе! Конечно у Департамента и Совета и без того множество статей расхода, но это – частное предприятие, которое призвано принести прибыль. И если Совет согласится с проектом, то тем самым поспособствует развитию региона и, как следствие, вскоре начнет пожинать плоды.»

В это время один из основателей Куршевеля, Лоран Шапи (Laurent Chappis) находился в немецком концентрационном лагере в Австрии, куда попал в результате участия в боевых действиях.

В 1943-м году, в неволе, он получил диплом архитектора (l’université de captivité) и начал свою диссертацию в градостроительстве.

Будучи опытным лыжником, Лоран не раз бывал в районе Куршевеля еще до войны.

Он был восхищен катанием в этих местах и в итоге принял решение работать над проектом по превращению Трех долин в курорт. Несмотря на лишения в лагере Лорану удалось заполучить карты интересующей его местности в масштабе 1:50000. Его идея заключалась в создании области из трех взаимосвязанных горнолыжных курортов.

В лагере ему посчастливилось встретить другого савойца Мориса Мишо (Maurice Michaud). Именно Мишо указал Лорану на необходимость найти способ прямолинейного соединения всех Трех Долин.

Инженер Мишо отлично знал, что существующие подъемники способны передвигаться только по прямой линии, и это был самый дешевый вариант объединения Трех долин, использующий существующие технологии. Так получилось, что Шапи решил начать свою серию подъемников на лугах Товет в долине Сан-Бон.

В 1945 году, после пяти лет в лагере для военнопленных, Морис Мишо и Лоран Шапи вернулись в родную Савойю. Мишо связался с Пьером Котом, бывшим министром Народного фронта, а ныне Президентом финансов Генерального совета Совойи. На тот момент Кот занимался развитием лыжных курортов Савойи и попросил Мориса, как опытного инженера, подобрать людей для этой работы. Шапи был очевидным кандидатом и Мишо передал ему копию довоенных документов по освоению Трех долин.

26 ноября 1945 года Генеральный совет Савойи, стремясь к созданию благоприятных условий для послевоенной реабилитации общества, проголосовал за создание горнолыжного курорта с сильным социальным уклоном. Полный контроль над использованием территорий был возложен на Департамент Савойи, чтобы предотвратить возможные спекуляции в дальнейшем. Так же был одобрен первоначальный кредит в 110 млн.(старых) франков.
Проект касался всех Трех Долин, но поскольку англичане уже хорошо зарекомендовали себя в соседних ЛезАллю и Бельвиле, местные крестьяне были против любого стороннего вмешательства. Поэтому их решили пока не трогать, а начать с практически «пустого» плато Товет, где сегодня расположился Куршевель 1850. Земли было необходимо выкупить до начала строительства.

На момент прихода строителей, туризм в долине Сен-Бон уже существовал, а местная молодежь вовсю каталась на лыжах.

Мэр ФрэнсИс МуньЕ стремился поощрять подобные начинания, даже если он не до конца осознавал, какие блага принесет развитие зимних видов спорта населению долины.

В апреле 1946 года, на встрече в Шамбери мэр согласился на предложения господина Де-лаГонтри, убедить крестьян долины Сен-Бон продать свои земли Департаменту для осуществления смелого проекта. Пятнадцать из шестнадцати владельцев согласились.

Исключением стал лишь один фермер, владеющий крупным наделом в Пралонге.

Таким образом, 3 мая 1946 года почти вся необходимая земля была передана в распоряжение Департамента Савойя и можно было смело приступать к строительству подъездных дорог.

Курорту нужно было имя. Шапи хотел сохранить старое название «Плато ЛеТовет», другие считали, что новый курорт нужно назвать более звучно и коротко. Пьер Де-лаГонтри имел свой вариант — «Куршевель» — название одной из деревень расположенных ниже по склону. Незадолго до Рождества он поделился этой идеей с мэром МуньЕ. Мэр был не против этой идеи. Решение было принято и знак на въезде в старый Куршевель был заменен. Надпись теперь гласила: «Нижний Куршевель».

Немногочисленные жители настоящего, теперь уже Нижнего Куршевеля были возмущены. Название подразумевало, что они находятся внизу, в тени горы и нового курорта. Им казалось, что туристический бум обойдет их стороной, все будет происходить «наверху», а отели Сен-Бона потеряют своих клиентов.

Знак исчез практически сразу. Как автор идеи, Де-лаГонтри решил, что ситуация требует его личного вмешательства и организовал встречу с местными жителями в гостинице Дю Рок Мерле в Нижнем Куршевеле. Переговоры были трудными, но в результате было решено назвать оба поселка Куршевелями, добавив в название высотную отметку поселения. Таким образом старую деревню назвали «Куршевель 1550», а новым постройкам на плато ЛеТовет дали название «Куршевель 1850».

На самом деле новый поселок в то время располагался в диапазоне высот между 1747 и 1827 метрами! Цифра 1850 – была чисто маркетинговым ходом для того что бы оказаться в более выгодном положении и составить конкуренцию ВальДэЗеру, расположенному на отметке 1800.

Лоран Шапи отправился в Три долины еще зимой 1946 года. Именно тогда началось его приключение длинною в 10 лет. Ему был 31 год, родом из семьи среднего класса. Помимо докторской в градостроительстве, Шапи изучал классическую архитектуру в Парижской школе Изящных искусств.

Он приехал на плато Товет со своим довоенным горнолыжным снаряжением и красным, прицепными лавинным шнуром. Весть о прибытии молодого архитектора, быстро разнеслась по окрестностям. Не все горцы были в восторге от планов по строительству курорта. Некоторые встречали его даже с вилами в руках.

В течение нескольких дней он пересек местность с пачкой карт масштаба 1:20000 сверяя данные со своими наблюдениями.

Шапи подходил к вопросу очень серьезно — склоны для него играли ключевую роль. Он подробно наносил на карты наиболее освещаемые солнцем участки склонов, деревья и скалы. ШаппИ хотел, чтобы его курорт сливался с природой, с естественным рельефом и одновременно старался найти ответы на важнейшие вопросы: каким должен быть современный горнолыжный курорт? Как правильно рассчитать количество мест? Сколько лыжников смогут принять склоны, что бы при этом катание было комфортным?

В результате проделанной работы он подсчитал, что 25% склонов долины сможет уместить от 10 до 15 лыжников на каждом гектаре (участок 100х100м). Это означало, что первоначальный проект канатных дорог обеспечит комфортное катание для 5000 лыжников. И как следствие, поселок тоже должен иметь такую же вместимость.

Шапи разделил территорию курортного поселка на 3 части: недорогое проживание в ПлантрИ (социально ориентированное жилье, поскольку Куршевель изначально планировался как Народный), шале среднего класса в Белькоте и роскошные отели и шале в Ногентиле.

Центральную часть он решил сохранить в естественном состоянии. Пораженный ее красотой, Шапи окрестил ее ЖардЭн АльпЕн. Центр этого участка верхнего Куршевеля как раз и имеет отметку 1850.

В нижней точке курорта он расположил площадь, совмещающую в себе посадку на подъемники, идущие наверх, а так же начало трасс, по которым можно спуститься ниже Куршевеля 1850. Шапи назал это место «нерестилищем». Такая планировка обеспечивала все жилые постройки катанием «от порога».

Торговый центр тогда не имел крытых галерей, потому что расчет был на то, что витрины магазинов должны быть постоянно видны прогуливающимся клиентам. Автостоянки расположились у въезда не территорию курорта вместе со стоянками автобусов и трейлеров. Шапи начинал проектировать Куршевель на основе транспортных данных 1946 года, и не предполагал, что вскоре автомобиль будет столь доступен и популярен.

Для лучшего слияния курорта с природой, высота зданий была ограничена высотой окружающих деревьев. Силуэты строений планировалось сделать максимально простыми, чтобы они не спорили окружающей природой.

Гуманистический стиль Лорана Шапи породил некоторые универсальные правила строительства горнолыжных курортов, актуальные и по сей день: катание – приоритетно, лес и склоны пригодные для катания неприкосновенны, все жилые районы курорта должны иметь ski-in/ski-out. Сегодня это очевидно, но в то время – эти идеи были революционными.

Для проектирования первых подъемников и трасс Куршевеля Шапи пригласил пионера французских горных лыж Жана Блана и инженера Жана Помагальски.

Установка первого подъемника на плато Товет началась в марте 1946 года.

Тогда же понадобился и первый специалист по архитектуре.

Вдохновленный прошедшим зимним сезоном, Шапи хотел пригласить для работы над Куршевелем человека хорошо понимающего окружающую среду – горы. Подходящим человеком оказался молодой Дэнис Прадель, который принял это предложение. Идея создания курорта вдали от существующих крупных городов, среди сельской местности, казалась ему очень смелой и прорывной.

Вместе с молодой женой, Дэнис арендовал небольшое шале под названьем Монтанье в Куршевеле 1550. В нем не было электричества, а за водой было нужно ходить к горной реке, текущей в 25 метрах от дома. Не смотря на трудный быт, горы вдохновляли Дэниса и становились смыслом его существования: лыжи, солнце, прекрасные заснеженные долины зимой и цветущие луга летом. Все это переполняло его чувства и возносило на вершину человеческого существования.

Вскоре в Куршевель прибыли и другие молодые архитекторы. Они сформировали проектное бюро Горной Архитектуры.

Большинство архитекторов того времени были воспитаны на довоенной школе Баухаус, идеи которой им приходилось адаптировать в новой послевоенной жизни. Но окружающая природа и концепция Лорана Шапи вдохновляла их проектировать в гармонии с существующим рельефом. Они стремились изучить место, учесть солнечное освещение в течение зимнего сезона, удовлетворить потребности и естественные желания человека, приехавшего хорошенько отдохнуть на природе.

Так появились шале с главным фасадом, обращенным к солнцу, огромными окнами, низкой северной стеной и односкатной крышей с уклоном в сторону севера. В этих одноэтажных шале было много света, а крыша была укрыта снегом всю зиму. Некоторые из этих новых шале были частично построены на длинных, пятиметровых опорах.

Эти странные новые проекты были новаторскими, и вызывали восторг у обывателей. Исключительными примерами такого подхода можно назвать шале Petit Navre и шале Промышленника Ланга. Архитектор ДенИс Прадель создавал их из натурального дерева, с низкой покатой крышей, вписывающимися в пейзаж незаметно.

К 1950 году некоторые из этих шале были куплены людьми среднего класса. Эта архитектура специально создавалась для молодых, полных энтузиазма людей, любителей зимних видов спорта, влюбленных в горы, но не обязательно багатых.

В дальнейшем участки, предназначенные под строительство отелей и инфраструктуры, были проданы частным инвесторам, которые должны были развивать их согласно генерального плана курорта. План развития был расписан на 10 лет вперед. Около 202 гектаров земли, большинство из которых выше отметки 1800 метров, были приобретены инвесторами по цене около 5 франков за м.кв.

Морис Мишо получил образование в одном из элитных Политехнических школ Франции, и в 50-х работал инженером в Департаменте Савойя. Он, также как Шапи, разделял страсть к горам, и уже не раз поднимался на пик ЛаМеж в ЛяГраве. Мишо был очень решительным человеком, не позволяющим техническим нюансам и правилам стоять у него на пути. Люди, знавшие его, отзывались о нем, как о слишком прямолинейном и иногда даже грубом. Скандально известная журналистка Даниэль Арно однажды назвала его «Диктатором снега».

Мишо вспоминает первые годы строительства: «сделки заключались половина в офисе, половина в бистро. Поскольку я всю свою жизнь имел дело с нарушениями, я понял что это никогда не кончится. Что бы превратить след мула в дорогу, мы шли вплоть до кражи земли. Если землевладелец отказывался сотрудничать, мы дожидались пока он потеряет бдительность и тут же налетали со своими бульдозерами. Во всем разбирались за стаканом вина, потому что я знал всех в этой области лично».

Подъездная дорога, начатая летом 46-го, была готова уже через год.

Строительство Куршевеля дало возможность Мишо реализовать весь свой потенциал. В послевоенное время чувствовалась серьезная нехватка денежных средств на строительство и он предложил привлечь деньги людей, чья коммерческая недвижимость пострадала во время войны. Мишо убедил хозяев гостиниц на побережье ЛаМанша, разрушенных бомбежками, строиться в Куршевеле. А деньги для строительства подъемников он предложил получить за счет отвлечения средств с проекта Савойский Электробас, как на аналогичный проект общественного транспорта новой формации. Собственно так все и вышло.

После успехов Куршевеля владельцы подъемников в соседних долинах стали активно развивать Ле Менюир и ЛезАллю, что было только на руку всем участникам плана Трех Долин. В 1951 году со стороны Куршевеля началось строительство канатной дороги на пик СолИр, что дало мощный толчок развитию соседней долины МэриБэль. Сейчас Солир является одним из основных связующих звеньев Куршевеля и МэриБэля.

После битвы за название курорта жители долины Сен-Бон все же оказались в стороне от основных событий. Конечно, они имели работу, обслуживали подъемники, убирали номера отелей, работали дворниками и так далее. Настоящий бизнес удалось создать только 9-ти из 157 коренных семей, многие из которых к тому моменту передали свои земли под строительство Куршевеля 1850 благодаря «шустрой» политике представителей Департамента и Мориса Мишо в частности.

Что бы как-то «отыграться» Жители Сен-Бона начал развивать соседний Морионд (ныне Куршевель 1650), без концепции, исходя из частных инициатив и исключительно в погоне за прибылью. В результате отсутствия планирования большие уродливые здания не оборудованные парковочными местами, стоявшие вплотную к дороге, не пользовались популярностью и в итоге были заброшены. Конечно позже эту затройку реконструировали.

В соседних долинах развитие инфраструктуры шло полным ходом. Строился Валь-Торенс и Мерибель. В 1963 году был начат новый курорт Ле Менюир, а соседний Les Allues первым соединился с Куршевелем в 1952-ом. Конкурировать стихийно сложившемуся Морионду в таких условиях конечно же было очень сложно. Отношения между Куршевелем 1850 и Сен-Боном были очень «натянутыми».

Начиная с 1954 года, в течение целых 10 лет, развитием трасс и системы подъемников Куршевеля занимался основатель французской лыжной школы Эмиль Аллэ. За время своей работы в должности технического и спортивного директора, Аллэ использовал весь свой бесценный опыт, приобретенный в Америке, и превратил Куршевель в крупный горнолыжный курорт. Его же стараниями в Куршевеле впервые в Европе появились снегоуплотняющие машины — ратраки.

Курорт рос бешеными темпами.

Но не все события происходившие в то время в Куршевеле имели положительную окраску. Взгляды Мишо на будущее Куршевеля все больше отличались от идей Шапи.

Мишо видел в Куршевеле потенциал большого, оживленного курорта с большими гостиницами.

Все чаще экономические идеи брали верх над экологией и эстетикой. Лучшие территории были зарезервированы для элиты. Шапи все больше сталкивался с несоблюдением его градостроительного плана. Новые отели «залезали» на лыжную трассу и появлялись в неприкосновенной зоне ЖардЭн АльпЭн.

На вершине СолИр без согласований «появился» бар, в долине без разрешения рубили деревья и разрушали природный ландшафт. Ситуация ухудшалась с каждым сезоном. Охота за прибылью брала верх над общественными интересами и здравым смыслом.

К концу 50-х, окончательно разочаровавшись, архитекторы начинают покидать курорт. Дэнис Прадель, нанятый что бы слить курорт с природой уже не занимается этим. В 1959-ом году он покинул Куршевель вместе со своей командой, чтобы трудиться над созданием нового национального парка Вануаз.

Лоран Шапи в то время уже был приглашен для проектирования другой части Трех Долин — курорта Ле Менюир. Он стремился к тому, что бы его деятельность соответствовала его убеждениям — строить курорты сливающиеся с природой и не идти на поводу у денег.

В 1960 году Куршевель покинул и Морис Мишо. С приобретенными в работе над развитием Куршевеля знаниями, следующее десятилетие он провел в правительственном плановом отделе, занимаясь развитием Зимних видов спорта и разрабатывая так называемый «Plan Neige».

Участие в строительстве Куршевеля позволило Морису Мишо продвинуть ряд своих экономических идей и принципов, лежащих сейчас в основе экономической модели строительства современных лыжных центров:

* Земля для курорта и зоны катания должна быть выкуплена сразу, чтобы предотвратить дальнейшие спекуляции;

* У курорта должен быть один управляющий;

* Государство должно финансировать строительство основной инфраструктуры, подъездных дорог, коммунального хозяйства и пр.;

* Жилье и гостиницы необходимо строить быстро и в первую очередь, что бы быстро компенсировать затраты.

Пролетая над Альпами и Пиренеями в маленьком самолете он искал девственные склоны для строительства новых курортов, а его прямой, сугубо деловой стиль сделал его влиятельным в деловых кругах.

С уходом Шапи и Мишо, в Куршевеле 1850 начались проблемы. Владельцы новых шале и отелей в погоне за прибылью создали мест больше, чем могли вместить существующие на тот момент трассы, а система подъемников не поспевала в развитии на растущим курортом. В результате парковки не справлялись с нагрузкой, на подъездах к курорту были постоянные пробки, а посадочные станции подъемников «украшали» огромные очереди. К тому моменту к Куршевеле было уже 100 километров трасс обслуживаемых всего 35 подъемниками, которые еще и не всегда работали.

В 1964 году эта проблема встала настолько остро, что Департамент наложил 2-ух летний мораторий на новое строительство гостиниц.

Член Генерального Совета Савойи Гилберт Матье кратко обрисовал сложившуюся ситуацию: «Ля Лозе – полчаса, Ля Солир — 45 минут, Ле Вердон – почти час! Это не то время, которое необходимо для спуска с самых популярных трасс Куршевеля, но это время достаточное для создания очередей… Видимо Департамент использует деньги курорта для каких-то иных целей. Так они рискуют убить курицу, несущую золотые яйца.» По мнению МатьЕ, развитием инфраструктуры должен заняться кто-то другой, а отклонений от первоначального градостроительного плана по инициативе новых землевладельцев впредь быть не должно. ДжозЭ ФорнЕт, возглавлявший на тот момент Генеральный совет, напомнил, что продажа крестьянами земельных участков на плато Товет в 1945 году принесла им убытки (особенно учитывая сильную инфляцию и деноминацию 1960 года, когда старый франк приравняли 1 сантиму) и не плохо было бы восстановить справедливость.

В 1971 году Генеральный Совет Савойи в приказном порядке возвратил Куршевель в распоряжение коммуны Сен-Бон, сохранив за собой только эксплуатацию подъемников. С этого момента Сен-Бон с населением 1800 жителей должен был самостоятельно управлять огромным курортом вместимостью более 20 000. Жителями было решено отремонтировать здания Куршевеля 1650 (бывший Морионд) и постепенно все Куршевели стали превращаться в то, что некоторые архитекторы теперь называют «подделкой швейцарской деревушки». Дело в том, что Швейцарские шале отвечали условиям этого региона по материалам и имели привлекательный вид. Они строились из дерева, как из самого доступного по цене материала, тогда как в долине Тарантез такой тип зданий и даже само слово «шале» ранее были абсолютно неизвестны. Все это делалось только для того, чтобы заполучить клиента, влюбленного в эти «пряничные домики».

Глядя на все это уже со стороны, один из истинных авторов Куршевеля Лоран Шапи высказался по этому поводу довольно резко: «Почему бы тогда не вернуться к деревянным лыжам, со всеми их трудностями? Может еще облачимся в традиционные одежды? Парадокс, но в этих традиционных шале у вас стоят современные компьютеры, проигрыватели компакт-дисков, телевизоры и вам все равно хочется резных деревянных балконов. Я не понимаю такую архитектурную проституцию.»

Авиатор и разработчик Алтипорта в Куршевеле Мишель Циглер, защищает изменения: «Мы прошли экономическую войну, и если вы хотите клиента, то узнайте что он хочет. А он хочет снежный сосновый лес, традиционные деревянные шале с крышей из каменной черепицы, живой огонь, маленькие окна и уютный интерьер. Вы можете считать это глупостью, но это то, чего хотят люди. Не бывает зданий в угоду архитекторам. Бывают здания в угоду клиентам. Люди были в восторге от наших изменений. Даже я признаю, что многие здания имеют слишком сказочный вид. Но нашим гостям это помогает хоть на время скрыться от суровой действительности и пожить мечтой.»

Сейчас, осматривая расположенные здесь роскошные дворцы и шикарные шале, трудно поверить, что Куршевель изначально был задуман как «Народный курорт». Но среди искусственного декора «Аля старая Савойя», еще можно найти оригинальные проекты начинателей этого курорта. Куршевель уже превзошел все ожидания своих родителей, которые и не могли себе представить до каких высот разовьется индустрия зимних видов спорта и какие смелые проекты будут здесь реализованы.

PS:

Покинув Куршевель Лоран Шапи продолжал заниматься разработками в области горной архитектуры. Многие специалисты в этой области обращались к нему за консультациями. Однажды ему довелось побывать в Советском Союзе, где поинтересовались его мнением о тогда еще новом горнолыжном курорте Чимбулак. Шапи ответили, что похоже «архитектор, работавший над проектом не в курсе где находится Север, какой масштаб у используемой топосъемки, как формируется снежный покров, какие преобладают ветра» и т.д. Его переводчик предпочел перевести это, как «все в порядке», чтобы не усложнять жизнь себе и автору проекта. Такая вот легенда…

Уверенный в своих убеждениях, Шапи всегда шел «против ветра». Он продолжал выступать против стремления к обогащению через освоение гор, что стоило ему многих контрактов в родной стране. Даже его назначение в ООН было инициативой властей Италии, где его ценили больше, чем в родной Савойе. Шапи говорил: «люди приходили ко мне за идеями. Но если если их идеи расходились с моими принципами, я предпочитал расстаться, чтобы мир не думал, что я творю только ради денег».

Шапи всегда оставался верен своему убеждению, что горы и окружающая природа должны сохранять приоритет при строительстве на их территории. Позже, он разработал принципы создания курортов 4 и 5 поколения, с еще более низким воздействием на окружающую среду и большим акцентом на сбалансированное развитие горных районов. Но время реализации таких идей видимо еще не пришло.

Копирование кодержимого данной статьи (текст, фотографии) допустимо только с согласия автора и со ссылкой на источник.

Copy Protected by Chetan's WP-Copyprotect.